Слепой с пистолетом [Кассеты Андерсона. Слепой с пистолетом. Друзья Эдди Койла] - Лоренс Сандерс

Зеленый «понтиак» выехал с заднего двора банка и промчался через автостоянку перед центральным входом. Обе машины уехали в разные стороны.

Глава двадцать первая

Дежурный по управлению оправдывался:

— Я попросил его назваться, — мистер Фоли, но он не назвался.

Фоли сказал, что ничего страшного, и снял трубку:

— Фоли слушает.

— Это Эдди, — произнес мужской голос, — Я знаю, что ты занят и все такое, но мне просто интересно, как там все прошло. Мышка в мышеловке?

— Да, — сказал Фоли, — Я как раз собирался с тобой связаться, но потом решил, что лучше не надо. Да, все прошло хорошо, как по маслу. У нас пять штук «М-шестнадцатых», как ты и обещал.

— Ну и ладненько, — сказал Эдди Койл, — Очень рад это слышать. Он получит срок?

— Думаю, да.

— Ну и ладненько. Ну, и этого достаточно?

— Достаточно — для чего?

— Ну, ты же говорил, что тебе нужен повод. Тогда, когда мы виделись и говорили о предстоящем деле в Нью-Хэмпшире, ты мне сказал, что тебе нужен повод. Теперь-то ты можешь пойти со мной к ним и сказать, какой я хороший парень?

— А, ты про свой грузовик! — догадался Фоли, — С краденым виски.

— Ну да, Дейв. Слышь, кончай комедию ломать, а? Ты же знаешь, о чем я. Так ты это сделаешь для меня?

— Я уже звонил, — сказал Фоли. — Я позвонил тамошнему федеральному прокурору и сказал ему, что ты нам очень помог в осуществлении ареста крупного преступника и что с твоей помощью мы конфисковали пять краденых армейских автоматов и арестовали известного торговца краденым оружием. Доволен?

— Пожалуй, — сказал Эдди. — Как ты думаешь, это поможет?

— Не знаю, — сказал Фоли. — Он порядочный гад, этот прокурор. Он все, конечно, записал, а потом говорит: «Ну, это уже кое-что».

— А что это значит?

— Я ему сказал, что арест не состоялся бы без твоей помощи, а он говорит: «Ну ладно. А теперь-то он вам продолжает помогать? Было бы лучше, если бы я точно знал, что он участвует в других ваших операциях».

— В других, операциях? Ему что, этого мало?

— Не знаю, мало ему или нет, — ответил Фоли. — Я передаю тебе наш разговор. Он просто сказал, что было бы лучше, если бы ты участвовал в еще какой-нибудь операции. Знаешь, как оно бывает: одно дело — просто совершить обмен одного парня на другого. Но когда речь идет о парне, которому грозит срок, то тут надо предложить что-то более существенное, с чем можно идти устраивать торг, понимаешь? Вот что он, я думаю, имел в виду.

— Вот сука, — сказал Эдди.

— Послушай-ка, — продолжал Фоли, — Я его понимаю. Он же в другом округе. Его ребята зацапали тебя там, и зацапали чисто, с поличным. Ты не стал его уламывать, и он преспокойно довел дело до суда, а ты ведь и не рассчитывал, что тебя оправдают только потому, что ты не захотел с ним подружиться.

— Он предлагал мне сдать тех ребят, которые сперли ящики с виски, — сказал Эдди.

— Да, я знаю! Но ведь и его ты не можешь за это осуждать, верно? И ты не раскололся. Вот он тебе и впарил обвинение, и теперь ты у него на крючке. И вдруг кто-то из совершенно другого округа ему звонит и пытается за тебя замолвить словечко: мол, знаешь, Койл тут мне оказал услугу, отпусти-ка ты его! Что за дела? Вполне естественно, что он говорит на это: «Ну что ж, очень мило, что он на тебя так славно поработал. Но я-то до сих пор не знаю, кто увел те ящики с виски! Почему это я должен делать поблажки парню, который не захотел мне оказать услугу?» И что прикажешь мне ему на это возразить? Я бы, знаешь, точно так же поступил, если бы позвонил мне вдруг какой-нибудь хмырь из Нью-Хэмпшира и сообщил, что этот Джеки Браун оказал ему как-то услугу. Подумаешь! Мне-то что этот Джеки Браун сделал такого хорошего?

— А этот сопляк ничего для тебя не собирается сделать? — спросил Эдди Койл.

— Я бы так сформулировал, — ответил Фоли, — Он сейчас над этим размышляет. Очень серьезно размышляет. Я намекнул ему, что дело может окончиться пятью годами, но мы ведь можем передать его полиции штата, хотя нам этого и очень не хочется, но если мы его им передадим… Ну, если полиция штата берет тебя с пятью автоматами в багажнике, то это верное пожизненное плюс еще два года с хвостиком. Он меня спросил, что ему светит, если его будут судить в местном федеральном суде, и я ему честно сказал, что все будет зависеть от судьи: возможно, от двух до пяти. А потом, когда ему предъявили обвинение и оформили отпуск под залог, уже когда мы спускались в лифте, он и говорит: «О’кей, мы, наверное, скоро увидимся. Когда мне вернут мою тачку?» А я глаза на него вытаращил и говорю: «Да не получишь ты свою тачку, Джеки! Этот автомобиль был использован как инструмент совершения преступления, им воспользовались для перевозки контрабанды. Он теперь передан в распоряжение Соединенных Штатов Америки». А он тоже смотрит на меня, точно не понимает, о чем это я, и говорит, что выложил за него четыре тысячи. И я ему говорю: «Слушай, я тебя понимаю. Но у нас же не было выхода. Машины нет — забудь про нее, хотя ты к ней уже успел привязаться. Машину теперь будут использовать для государственных нужд. Все, забудь про нее». А он все смотрит на меня, а я ему говорю: «Тот парень, у которого был „чарджер“ — теперь я на нем езжу, — тоже вроде тебя горевал. Но что поделаешь, ничего не попишешь. Такое вот дело — никуда не денешься от этого». Так что он понял, что мы шутки шутить не намерены. И я не удивлюсь, если он вдруг в один прекрасный день заявится ко мне что-нибудь шепнуть.

— Слушай, — сказал Койл. — Я не могу сдать этому прокурору тех ребят в Нью-Хэмпшире. Ты должен ему позвонить и все объяснить. Если я их заложу, считай, что я уже труп, вот такое дело. Что же, он хочет попросить меня ради этого совершить самоубийство?

— Он от тебя ничего не хочет, — ответил Фоли, — Он не просил тебя заложить ему Джеки Брауна. Это же твоя идея. Ты сам выступаешь в роли просителя.

— Но ты же мне предложил! — перешел на крик Койл. — Ты же сказал, что тебе нужен хороший повод. И я дал тебе этот повод.

— Верно, — согласился Фоли, — Я сказал, что не буду ради тебя никому звонить, пока ты не окажешь мне какую-нибудь услугу. Вот ты и оказал мне услугу, и я стал действовать: я позвонил, как мы и договаривались. Но прокурор, которому я позвонил, не клюнул. Он же не обещал мне, что побежит к судье замаливать за тебя словечко, если ты поможешь нам взять преступника. Он вообще никакого отношения к этому, Джеки Брауну не имеет. И я тебе не говорил, что он имеет хоть какое-то отношение. Ты сдал нам Джеки Брауна, чтобы я позвонил в Нью-Хэмпшир. И я позвонил. Тебе не нравится результат моего разговора с прокурором. Но я-то что могу поделать, Эдди? Ты же взрослый мужик, ты должен понимать.

— Так, теперь, значит, я должен оказать услугу еще и ему, — сказал Эдди Койл, — И как же, хотел бы я знать, мне это сделать? Я и в Нью-Хэмпшире не бываю, я не знаю, что там за дела.

— Но ты же знал о торговле краденым спиртным, — сказал Фоли, — Ты много чего знал, но не сказал. Ты не раскололся. А ребята, которые не раскалываются, обычно и идут на посадку, Эдди, такое случается везде и всюду, насколько мне известно.

— Да не мог я сдать ему тех ребят! — опять закричал Эдди. — Они бы меня пришили. Должен же он хоть это понимать!

— А он, вероятно, и понимает, — ответил Фоли, — Он же не утверждал, что ты должен был рассказать ему, от кого и кому ты вез виски. Он просто сказал, что было бы лучше, если бы он мог пойти к судье и сказать ему: так, мол, и так, этот парень, то есть ты, уже оказал хорошую услугу «дяде» и теперь продолжает работать на «дядю». Вот тогда бы он сделал это с чистым сердцем, потому что понял бы, что ты и впрямь исправился и сошел с кривой дорожки, что ты не просто предлагаешь нам выкуп за то, чтобы тебя не отправляли пыхтеть в тюрягу. Вот что ему нужно, насколько я могу судить.

— Значит, ты мне намекаешь, что я должен стать у вас постоянным стукачом, — сказал Эдди Койл. — Постоянно… твою мать, кого-нибудь закладывать?

— Ничего подобного я тебе не говорю! Ты вообще не обязан делать то, что тебе не нравится, кроме одного: через три недели ты должен явиться в федеральный суд Нью-Хэмпшира для вынесения тебе приговора за перевозку краденого. Это ты обязан сделать. Если ты не явишься, они выпишут повестку и судебный, исполнитель приведет тебя туда под стражей. Но это единственное, что ты должен сделать. В остальном же ты волен поступать, как тебе хочется.

— Это несправедливо, — обиделся Эдди Койл, — Ты меня подставил.

— Слушай, Эдди, сходи-ка проветрись, выпей пивка и подумай хорошенько. Один какой-то сраный Эдди Койл есть Эдди Койл — и ничего больше. Ты хотел, чтобы я позвонил. Ты заложил парня только для того, чтобы я позвонил. И я позвонил. Если тебе этого мало, пойди подумай, что ты можешь в этой ситуации предложить. Ты знаешь, как со мной связаться. Если тебе не захочется со мной связываться, ну что ж. Не будем друг на друга в обиде. Между нами все было по-честному. Конечно, я могу понять мужика, которому противно закладывать друзей. Я могу это понять. Но ты и меня пойми. Все, что я могу для тебя сделать, — это только то, что я тебе обещал. И я свое обещание выполнил. А что ты дальше будешь делать, зависит только от тебя.